|
Моя современность Впечатления и мысли |
|
Театр Маяковского. Живые и "Мёртвые души" в двух томах!
"Множество тайн, связанных с жизнью и творчеством Гоголя, ещё предстоит
открыть и изучить исследователям", - считает Дмитрий Бак, профессор
истории русской литературы РГГУ, специалист по литературе 19 - 20 веков.
По его словам, в основном, наследие Гоголя изучено, и в этом, отметил
профессор, большой вклад ученых XIX века, например, Николая
Тихонравова, который прокомментировал все основные произведения
писателя. Но остаётся еще множество тайн, связанных и с жизнью и с
творчеством Гоголя, например, тайна второго тома "Мёртвых душ".
2009 год ЮНЕСКО объявило годом Гоголя, так как во многих странах в
апреле отмечался 200-летний юбилей классика русской литературы. В
Театре имени Маяковского художественный руководитель Сергей Арцибашев
поставил гоголевские "Мёртвые души" и сам сыграл в спектакле главную
роль. Спектакль - в двух частях: по первому и второму тому "Мёртвых
душ" удался, как говориться, на славу. Премьера была обставлена как
событие государственного масштаба. Поздравить Сергея Арцибашева
приехали не только Михаил Швыдкой, театровед по образованию, но и
"всяческие" чиновники. В переполненном зале можно было видеть
экс-премьера и председателя Счетной палаты Сергея Степашина, министров
Зурабова и Фурсенко и других. На поклонах к артистам выстроилась
огромная очередь, зрители всё хлопали и хлопали, а букеты всё
прибывали и прибывали. В общем, складывалось впечатление, что мы
присутствуем чуть ли не на премьере века. И в самом деле, чтобы
поставить две части бессмертного произведения: одну - всем известную и
вторую - по уцелевшим отрывкам сожжённой автором рукописи,
художественный руководитель Театра имени Маяковского собрал настоящий
звёздный ансамбль. В спектакле занято полсотни артистов. Над
хореографией первого и второго актов работали два разных постановщика,
и для каждого акта сшиты два отдельных комплекта костюмов. В создании
же музыкально-поэтической атмосферы в спектакле режиссёру помогали
композитор Владимир Дашкевич и поэт Юлий Ким.
"Известно, что перед смертью Гоголь сжёг рукопись второго тома
"Мёртвых душ", за исключением нескольких начальных глав", - рассуждает
Бак, специалист по литературе 19 - 20 веков, - "Но это произведение
имеет настолько мощную энергетику, настолько понятно, какой замысел
оно в себе несло, что можно сказать - оно существует. Этот том, в
отличие от первого, должен был быть посвящён светлым сторонам жизни
России. Возможно, что мы когда-нибудь найдем другие его фрагменты,
которые могут лежать в архивах". Но главная тайна Гоголя даже не
сожжённая рукопись второго тома. Самое существенное состоит, по мнению
Бака, в том, что неисчерпаемы произведения писателя, они
"многотолкуемы", и потому каждое новое поколение читает их по-своему,
открывает неожиданные смыслы.
Например, по понятным причинам, в советское время недостаточное
внимание уделялось религиозности самого Гоголя и проблемам веры в его
творчестве. Но даже во времена писателя его идеи были восприняты
неверно. Вспомним письмо Белинского к Гоголю:
"...Если бы Вы действительно преисполнились истиной Христова, а не
дьяволова ученья, - совсем не то написали бы...И такая-то книга могла
быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного
просветления?!. Не может быть!.. Или Вы больны, и Вам надо спешить
лечиться; или - не смею досказать моей мысли...Проповедник кнута,
апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист
татарских нравов - что Вы делаете?!! Взгляните себе под ноги: ведь Вы
стоите над бездною... Что Вы подобное учение опираете на православную
церковь - это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницею
деспотизма. Но Христа, Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что Вы нашли
общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он
первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и
мученичество запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только
до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и
не приняло за основание принцип ортодоксии. Церковь же явилась
иерархией, стало быть, поборницей неравенства, льстецом власти, врагом
и гонительницею братства между людьми, - чем продолжает быть до сих
пор. Но смысл учения Христова открыт философским движением прошлого
века. И вот почему какой-нибудь Вольтер, орудием насмешки потушивший в
Европе костры фанатизма и невежества, конечно больше сын Христа, плоть
от плоти и кость от костей Его, нежели все ваши попы, архиереи,
митрополиты и патриархи, восточные и западные. Неужели Вы этого не
знаете? А ведь всё это теперь вовсе не новость для всякого
гимназиста..."
Идею Гоголя не поняли. Его труд задумывался, как история "возрождения
души человеческой", как "одушевление" мёртвой души. Его не понял и
Белинский, обвиняя его в псевдорелигиозности. Гоголь же обладал очень
тонкой душевной организацией, чувствовал и принимал всё близко к
сердцу. В подтверждение приведу одну малоизвестную, но очень важную
деталь из жизни Николая Васильевича, о которой подробно рассказывает
Бак.
"На знаменитой картине Александра Иванова "Явление Мессии" (или
"Явление Христа народу") в облике одного из персонажей изображён
Гоголь. "Среди тех, кто с надеждой устремил взгляды на приближающегося
Христа, есть человек, стоящий вполоборота к Мессии, в алом одеянии, он
выделяется из толпы своим пророческим горящим взглядом. Портретное
сходство с Гоголем очевидно", - отмечает профессор.
Гоголь познакомился с Александром Ивановым в Италии, где писатель
прожил долгие годы. Художник тонко почувствовал и изобразил на картине
гоголевскую "избранность", которую остро переживал и сам писатель.
Теперь становится понятным, какое впечатление письмо великого критика
могло оказать на нежную душу писателя.
Итак, Гоголя не поняли, и его книги - тоже. Важно отметить, что тогда,
впрочем, наверное, как и сейчас, судьба любого художественного
произведения зависела не только от даровитости, таланта и гениальности
его автора. Судьба книги не в меньшей мере зависела от того, как
воспримут это произведение массы, народ, что скажут о нём специалисты
и критики. Это тогда означало куда больше, чем содержание произведения
и его художественный уровень, И в этом плане гениальный критик в
художественной литературе значил не меньше, чем гениальный поэт,
писатель, драматург. Величайший литературный критик Виссарион
Григорьевич Белинский играл значительную роль в истории и судьбах
русской литературы. Он первый усмотрел в Пушкине и Гоголе основателей
и классиков русской литературы. Без Белинского мы не знали бы Пушкина
и Гоголя такими, какими мы их знаем сейчас. Всё это верно, только тот
же Белинский во многом повлиял на Гоголя, и не без его участия великий
писатель стал считать, что его талант утрачивается.
Последние четыре года своей жизни Гоголь прожил в Москве, в доме на
Никитском бульваре. Именно там, по преданию, он сжёг второй том
"Мёртвых душ". Дом принадлежал графу А. П. Толстому, который приютил у
себя вечно неустроенного и одинокого писателя и делал всё для того,
чтобы он чувствовал себя свободно. В доме на Никитском бульваре
разразилась последняя драма в жизни Гоголя.
Многие из тех, кто лично знал Николая Васильевича, считали его
человеком скрытным, даже таинственным. Друзья и поклонники его таланта
отмечали, что он был склонен к лукавству, обманам и мистификациям.
Гоголь жил своим творчеством. Второй том "Мёртвых душ", главный труд
жизни писателя, результат его религиозных исканий, должен был быть
скоро завершен. Это был труд, в который он вложил всю правду о России,
всю свою любовь к ней. "Труд мой велик, мой подвиг спасителен!" -
говорил Гоголь друзьям. Однако в жизни писателя наступил переломный
момент.
Сейчас, с точки зрения современной психиатрии, можно предположить, что
у Гоголя был психоневроз. Известно, что в детстве у Гоголя были
припадки, которые сопровождались тоской и депрессией, настолько
сильными, что однажды он сказал: "Повеситься или утонуть казалось мне
как бы похожим на какое-то лекарство и облегчение". А в 1845 году в
письме к Н.М. Языкову Гоголь писал: "Здоровье мое стало плоховато...
Нервическое тревожное беспокойство и разные признаки совершенного
расклеения во всем теле пугают меня самого". Возможно, что точно такое
же "расклеение" подтолкнуло Николая Васильевича совершить самый
странный поступок в его биографии. В ночь с 11 на 12 февраля 1852 года
он позвал к себе Семёна и приказал принести портфель, в котором
хранились тетради с продолжением "Мёртвых душ". Под мольбы слуги не
губить рукопись, Гоголь положил тетради в камин и поджег их свечой, а
Семёну сказал: "Не твое дело! Молись!" Утром Гоголь, видимо, сам
поражённый своим порывом, сказал графу Толстому: "Вот, что я сделал!
Хотел было сжечь некоторые вещи, давно на то приготовленные, а сжёг
всё. Как лукавый силён - вот он к чему меня подвинул! А я было там
много дельного уяснил и изложил... Думал разослать друзьям на память
по тетрадке: пусть бы делали, что хотели. Теперь всё пропало".
Конец формы
Как рассуждает об этом Бак: "Писатель пережил страшную душевную
трагедию, которая и привела его к смерти. Вопреки собственному призыву
к нравственной проповеди, к изображению вечных ценностей, светлых
сторон жизни, он так и не смог от сатирического изображения России в
первом томе своей великой поэмы перейти к изображению позитивному.
Второй том "Мёртвых душ" был сожжен, а с ним сгорела и жизнь великого
наследника Пушкина".
Однако уцелели отрывки, черновые наброски, и второй том, действительно
"существует", живёт, и по нему даже удалось в этом году поставить
спектакль в лучших традициях классики.
Театр Маяковского
Раз в сезон Сергей Арцибашев непременно выпускает один мощный
спектакль по русской классике, в котором задействованы все звёзды
труппы театра. Первым была гоголевская "Женитьба". Теперь драматург
Владимир Малягин, который прежде написал для Сергея Арцибашева
инсценировку "Карамазовых", переработал для театра поэму Николая
Васильевича Гоголя. Подзаголовок спектакля: "Поэма о Чичикове в 2
актах и 2 томах".
О масштабности этого спектакля уже говорилось выше, теперь - о
буквально фантастических декорациях к нему. Художник Александр Орлов
придумал для спектакля огромный, во всю сцену, вращающийся барабан, из
которого то и дело появляются различные одушевлённые и неодушевлённые
предметы. Барабан имеет такую хитрую плетеную поверхность, что сквозь
неё свободно проникают руки, головы, появляются и исчезают люди. Это
как бы - две полусферы, что образуют замкнутый цилиндр. Цилиндр этот
занимает всю сцену, снизу доверху. Когда на него падает свет, видно,
что вся эта конструкция сплетена так, как плетут корзины, снаружи она
чёрная, а изнутри - белая. Но главное, эта ткань невероятно эластична,
и сквозь нее то и дело высовываются чьи-то услужливые руки, а то и
головы и даже целые фигуры - с нужной бумагой, с важным советом. А
исполнив дело, и руки, и головы вновь исчезают, а ткань "складывается"
в первоначальном плетении. Барабан словно начинён гоголевскими
персонажами, которые выскакивают не только из его многочисленных
дверей и окошек, но и прямо из стен.
Режиссёр использует эту чудо-конструкцию изобретательно и остроумно:
вот, например, появляются растопыренные пятерни безликих чиновников,
каждую из которых нужно "позолотить", чтобы "пошла писать губерния", а
вот из окошек возникают собаки и кони, которых помещик предлагает
купить Чичикову, невидимая рука мухлюет за Ноздрёва, и он выигрывает
партию. Крутится барабан, катится колесо, едет кибитка Чичикова,
распевающего со своим возничим удалые песенки, и вместе с ними плывут
и подпевают, просунувшись сквозь чёрное полотно барабана, лица
чиновников и помещиков, подсвеченные изнутри, словно дорожные огни
деревень. Среди этих лиц мы узнаём и дикого, вечно пьяного Ноздрёва
(Александр Лазарев), и Коробочку (Светлана Немоляева), и несчастного
Плюшкина (Игорь Костолевский), и всех пятерых чиновников, что "правят"
свой отнюдь недолговечный "бал".
Идея с чёрным снаружи и белым изнутри не случайна. Весь первый акт
(первый том) Чичиков словно стремится внутрь цилиндра. Летит бабочкой
на свет, но не находит его. Однажды залетает к приторному Манилову, но
остаётся неудовлетворённым, словно свет тот рассчитан только на одно
семейство Маниловых, а ему места там не находится. И лишь во втором
акте (второй том) он достигает своей цели, он находит, что искал, -
свет истинны, но теперь и самому Чичикову приходится меняться, чтобы
стать достойным этого света.
Одной из интриг при постановке спектакля было приглашение некоторых
актёров сразу на две роли. Так, Собакевич в исполнении Игоря Кашинцева
во втором акте спектакля перевоплощается в Бетрищева. Коробочка,
Светлана Немоляева, - "Просто приятная дама", Манилов, Виктор
Запорожский, во втором акте - Костанжогло, Ноздрёв, Александр Лазарев,
он же и Хлобуев, а Игорь Костолевский из роли оборванца-Плюшкина во
втором акте сказочно перевоплощается в светлого князя, борца за добро
и утраченную справедливость.
И если первый акт спектакля - это нам уже привычная комедия с
неистовым Ноздрёвым, сладким Маниловым, неповоротливым Собакевичем и
"дубинноголовой" Коробочкой, то второй акт - настоящая драма. Это
словно другой спектакль - светлая утопия, что может принять тебя,
только если ты согласен измениться к лучшему.
Сидя за тюремной решёткой, Чичиков, подбадриваемый ангелом в образе
благочестивого миллионера Муразова (Игорь Охлупин), и искушаемый
чёртом (Евгений Парамонов), буквально решает дилемму своей жизни,
выбирая цвет: чёрное или белое. Один уговаривает: брось жульничать,
начни новую жизнь, обратись к свету, к истине, а другой сулит вернуть
конфискованный при аресте нечистый капитал, да ещё и из тюрьмы
вызволить. Чичиков колеблется, плачет, тоскует. Он хотел лишь малого:
красавицу жену и кучу ребятишек, которые через весь спектакль милым
видением проплывают мимо. Он хотел "сберечь и нажить свою копейку",
ради них, ради будущего, поэтому и пустился во все авантюры. Спектакль
словно посерьёзнел, мы перестаём смеяться и начинаем вдумываться,
искать корень проблемы. И вот финальное раскаянье, и пламенная речь
светлого князя с призывом, вспомнить о долге и восстать против
неправды. Эта сцена совсем иная, не похожая на предыдущие сатирические
эпизоды. Она кажется вставным элементом: обличающая речь словно
громом гремит со сцены, обрывая спектакль зловещим аккордом, ещё
долго отзывающимся где-то в глубине зала. Игорь Костолевский, сбросив
с плеч богатый мундир, в белой рубашке, бросает гоголевские слова о
теневом правительстве и всеобщей коррупции прямо в зал: "Пришло нам
спасать нашу землю... гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати
иноплеменных языков, а от нас самих; что уже мимо законного управленья
образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного.
Установились свои условия, все оценено, и цены даже приведены во
всеобщую известность...".
Несчастный мечтатель Чичиков беззлобно плачет. И хотя он на своём веку
и поназаключал сделок с дьяволом, это слова не о нём, это слова в зал,
слова к нам, современникам, в нашу эпоху, что по-прежнему не
"утратила" дурных качеств. В этом году мы празднуем 200 лет со дня
рождения великого русского писателя, а его слова до сих пор не
устарели, до сих пор они глаголят истину и жгут сердца людей, до сих
пор оказываются актуальными и злободневными. Что это? Гоголь предвидел
судьбу России на многие лета вперёд?
Александра Васильева
Дата публикации: 29.10.2009 Прочитано: 3498 раз |
|
|
|